Орфей и Ника - Страница 39

– Вандея? – Слово показалось почему-то знакомым, причем не только из книжек. Ну конечно, ей же рассказывали, об этом говорила вся Столица! Господин Флавий, в городе сейчас ходят слухи о какой-то подпольной группе, члены которой называют себя…

– Так точно, – прервал ее подпольщик. – Вы, кажется, поняли. Слухи ходят, а мы не станем этому мешать. Но это на крайний случай… Теперь…

Он быстро оглянулся, но на аллее было пусто, никто, похоже, не заинтересовался неизвестно зачем стоящей тут машиной.

– Я высажу вас у метро, и с этого момента действуйте одна. С Терапевтом видеться запрещено, даже звонить. Когда они на вас выйдут, держитесь естественно. Не пытайтесь разыгрывать спокойствие, вы испуганы, вы волнуетесь за Орфея, – в общем, не вздумайте играть – поймут. Но сразу не соглашайтесь, требуйте объяснений, гарантий, пока не нажмут всерьез. Вот тут уже капитулируйте. Ну а в дальнейшем, увы, я вам не советчик… Бойтесь человека в капюшоне, который очень не любит дневного света. Он самый опасный, ему нельзя верить ни в чем. Вернетесь – ждите. Я сам вас найду. Вопросы?

– Никак нет, товарищ Флавий! – Она постаралась пошутить, и, похоже, это удалось – подпольщик хмыкнул:

– Желаю удачи, госпожа Ника… Нет, звучит ужасно: «госпожа»…

– А все-таки вы большевик, господин Флавий. – Ей почему-то стало весело. Излишне серьезный подпольщик вдруг показался ей похожим на мальчишку, играющего в «казаков-разбойников». Флавий усмехнулся и повернул ключ зажигания…

Домой Виктория Николаевна возвращалась уже затемно. Как всегда, фонари горели вполнакала, и переулок, где она прожила столько лет, казался мрачным и неуютным. Возле ворот Ника заметила две фигуры – крепкие молодые люди в одинаковых плащах и столь же похожих шляпах. Мелькнула мысль о новых соседях, вышедших подышать свежим воздухом, но уже было ясно: это не соседи, не подгулявшая компания и даже не грабители, поджидающие поздних прохожих. Сердце упало: началось! Хотя все уже решено и отступать поздно, незваные гости вызвали страх. Еще час назад она могла уехать с Флавием туда, где таким нет хода. Теперь уже ей не уйти… Что ж, значит, игра началась. Ход сделан – «малиновые» спешат показать:

она уже несвободна, ее сторожат, следят за каждым шагом… Пусть – страх исчез, оставались презрение и гадливость. Вся их подлая шайка не смогла победить нескольких смелых людей! Они не всесильны! Наверно, тем, из Большого Дома, кажется, что они имеют дело с пугливой истеричкой, готовой на все, стоит только ее как следует припугнуть. Ладно, увидим! Ника спокойно прошла мимо соглядатаев и даже заставила себя улыбнуться. Ближайший к ней молодой человек чуть отодвинулся в сторону и вежливо приподнял шляпу…

Два дня прошли спокойно, Нику не трогали. Она осталась одна, никто не звонил, не приходил навестить. В огромной квартире было пугающе пусто. Муж, как всегда, был где-то далеко. В последнее время его командировки стали особенно длительными и, как догадывалась Виктория Николаевна, опасными. Наташа, домработница, еще не вернулась из отпуска. О Нике, казалось, забыли. Вначале это даже радовало: можно успокоиться, без помех подумать о том, что ей предстоит. Первый день Виктория Николаевна не выходила из дому. Время от времени она поглядывала из окна: молодые люди в одинаковых плащах, сменяясь, простояли у ее подъезда до полудня, а затем куда-то исчезли. На следующее утро Ника все же решилась. Теперь скрываться было незачем: она тщательно привела себя в подобающий вид, надела новый, недавно купленный плащ и, убедившись, что выглядит даже лучше, чем надеялась, не торопясь вышла на улицу. Здесь Нику ожидал сюрприз: у подъезда никого не было, словно «топтуны» потеряли к ней всякий интерес. Впрочем, Виктория Николаевна уже слыхала о подобном: слежка снимается на день-другой, человек уже уверен, что беда миновала, и тут «малиновые» вновь оказываются рядом. Выходит, на ней ставят психологические эксперименты? Ну что ж, поглядим…

Погода была превосходной, и Ника долго гуляла по Центру, заходя в магазины, где уже давно не приходилось бывать, внимательно приглядывалась к театральным афишам и даже заставила себя сходить на новую картину в «Арбатском». Фильм показался чудовищно глупым, и Ника порадовалась, что так редко бывает в кино…

Слежку она заметила примерно часа через три, уже собираясь домой. Молодые люди, похожие, как близнецы, на прежних, проводили ее по Горького, через Манежную площадь и Собачью площадку. Ника постаралась держаться так, словно это никак ее не касается. Она даже не оглядывалась, стараясь не думать о преследователях. Главное – не выдать себя, не показать, что испугалась… Возле самого дома Ника все же не выдержала и резко повернулась: пусто. «Топтуны» не стали провожать ее до подъезда. Наверно, вся эта затея нужна не для того, чтобы выведать ее дневной маршрут. «Малиновые» вновь намекнули: мы здесь, мы помним, мы не забыли…

В квартире стояла тишина, лишь надоедливо тикали большие стенные часы. Ника повернула рычажок радиотарелки, висевшей на кухне, но радио почему-то молчало. Виктория Николаевна взглянула на часы, в это время обычно передавали новости. Она несколько раз щелкнула переключателем, но тарелка словно онемела.

Еще не понимая, что случилось, Ника подбежала к немецкому ламповому приемнику, нажала на кнопку… Тихо… Даже лампочка, подсвечивавшая декоративный рисунок на панели, не зажглась…

В случайности уже не верилось. Пока она была в городе, кто-то постарался, чтобы радио замолчало. Зачем? Неужели она могла услышать в этот вечер что-то важное? Едва ли! Скорее, этому «кому-то» хотелось испытать ее нервы. Пустая квартира, молчащее радио… Что еще может быть? Телефон?