Орфей и Ника - Страница 95

Берег оказался покрытым мелкими сухими щепками, словно где-то поблизости работала лесопилка. Ника не удивилась: лес рядом – наверно, кто-то имеет право рубить деревья, ведь построили же здесь пристань! Впереди блеснул бледный, неровный свет. Костер! Ника ускорила шаг. Чуть в стороне действительно горел огонь, но какой-то необычный – лиловый, бледный, словно горело не дерево, а болотный газ. Рядом с костром лежали срубленные стволы, очищенные от коры и сучьев. Виктория Николаевна подошла к огню и протянула руки. Пальцы ощутили холод.

Удивившись, Ника дотронулась пальцами до трепещущих лиловых языков. Боль. Она отдернула руку. Холодный огонь не грел, но обжигал. Виктория Николаевна оглянулась и, не заметив никого, присела на огромный старый ствол. Оставалось ждать…

Ника глядела на равнодушные языки холодного пламени и, постаравшись забыть обо всем странном, порою страшном, что пришлось увидеть за последние дни, заставила себя сосредоточиться. Итак, сейчас ее встретят. Поздороваться и молчать, пока не услышит слов неведомого Владыки. Все казалось простым и понятным, словно детская игра в молчанку. Но едва ли все так просто, иначе священник не предупреждал бы ее столь настойчиво…

Она оглянулась в сторону переправы. Паром, полный пассажиров, уже был на середине реки. Остальные покорно ожидали своей очереди на пристани. Интересно, что там, за рекой? Ей вдруг показалось, что ответ известен: что бы там ни было, возврата оттуда нет: Здесь, на этой стороне, еще есть надежда, река уносит ее навсегда…

Внезапно она услыхала шум. Где-то гудел мотор. Ника удивилась, но затем заметила странное облачко, похожее на клок тумана, которое медленно сгущалось неподалеку от берега. Похоже, звук шел оттуда. Она вгляделась: туман густел, наливался чернотой, и вдруг сквозь него ударили лучи мощных фар. Огромная темная машина неторопливо выехала из рыхлого облака и, переваливаясь на ухабах, двинулась в сторону костра. Ника встала.

Автомобиль затормозил в нескольких шагах от лежавших у огня бревен. Фары погасли, передняя дверца отворилась, оттуда выскочил юркий человечек в сером пальто и такой же шляпе. Быстро взглянув в сторону Ники, он кивнул и поспешил открыть заднюю дверцу. И тут Виктория Николаевна действительно удивилась: из машины вышла высокая черноволосая женщина в черном кожаном пальто. Небрежно отстранив человечка, она направилась прямо к костру. Следом за нею появился другой человек – невысокий, широкоплечий, в таком же пальто, но не простоволосый, как его спутница, а в кожаной фуражке. Маленький человек подскочил к нему, что-то шепча на ухо, но широкоплечий нетерпеливо дернул рукой и шагнул к огню.

Ника ждала, не двигаясь, стараясь даже не дышать. Все трое присели прямо на бревна: широкоплечий – посередине, женщина – слева, а их юркий спутник – справа. Теперь их разделял костер. Ника осторожно взглянула – на лицах всех троих она заметила легкий интерес, не более. Похоже, они тоже чего-то ждали.

«Поздоровайтесь», – вспомнились слова старика. Ника сглотнула, боясь, что откажет голос, и, посмотрев широкоплечему прямо в глаза, произнесла:

– Добрый день, Владыка… Добрый день всем… Широкоплечий и черноволосая женщина молча кивнули. Отозвался юркий:

– И вам добрый день, глубокоуважаемая Виктория Николаевна. Хотя, признаться, понятие «день», в данном случае звучит анахронично… Но традиция есть традиция. Итак, добрый день и всех вам благ. Владыка и его светлейшая спутница приветствуют вас, равно как и я, недостойный. Зовут меня Ермий, но можете называть меня как угодно, хоть Семен Семеновичем…

Ника кивнула в ответ. Ермий, он же Семен Семенович, глубоко вздохнул, вбирая воздух для следующей тирады. В руках неизвестно откуда-то появилась черная кожаная папка.

– Вот-с, вот-с, многоуважаемая Виктория Николаевна. Надеюсь, вы не можете пожаловаться, что вас задержали. Хотя случай ваш, надо сказать, сложный… Вернее, случай как раз простой, но выполнить ваше желание будет, признаться…

Не договорив, он извлек из папки какую-то бумагу и передал ее Владыке. Широкоплечий быстро просмотрел документ и, не сказав ни слова, отдал обратно.

– Итак, вопрос простой… – Ермий потер руки и повторил: – Простой… К сожалению, с такими просьбами к нам обращаются часто. То есть не часто по обычным меркам, Виктория Николаевна, но все же чаще, чем хотелось бы… Люди настойчивы. Вот вы, Виктория Николаевна, прибыли сюда издалека, признаться, рисковали дорогой… Знаю, знаю, вы хотели нас просить… Но видите ли… Вас, к сожалению, обманули…

Ника почти не слушала беглой скороговорки странного спутника Владыки. Она смотрела на широкоплечего. Лицо его казалось молодым, на лбу и щеках нельзя было заметить ни одной морщинки, только кожа поражала странной бледностью. Выдавали глаза – глубокие, светлые, равнодушные – глаза того, кто уже успел увидеть все, что могло случиться на свете.

– …Да-с, увы, – продолжал человечек. – Видите ли, Виктория Николаевна, у нас тут строгий порядок. Тот, за кого вы просите, уже переправлен на ту сторону с полным соблюдением формальностей. Вот, извольте видеть…

Папка исчезла. В руках Ермия появилась огромная книга, тоже черная. Пальцы зашелестели страницами.

– Вот-с, Орловский Юрий Петрович… Так что, увы, помочь ничем не можем. Остается лишь посочувствовать вам и проводить обратно…

Ника не ответила. Отказ почему-то не испугал, она ожидала чего-то подобного. Наступило молчание, Ермий полистал книгу, захлопнул ее и удивленно поглядел на Нику:

– Вы нам не верите, Виктория Николаевна? Наверно, начитались разных сказок, притч… Какой-то певец упросил Владыку отпустить его даму. Читывал, читывал…